40. Смерть

Смерть есть нечто такое, во что верят все люди без исключения! Всякий убеждён в том, что она наступит. Она – один из тех немногих фактов, по поводу которого нет ни спорщиков, ни несведущих. Несмотря на то, что все люди с детства считаются с тем, что рано или поздно им придётся умереть, большинство стремится отогнать мысль об этом. Многие даже раздражаются, если в их присутствии заходит разговор на эту тему. Другие, в свою очередь, тщательно избегают посещения кладбищ, не ходят на похороны и стремятся как можно быстрее избавиться от впечатлений, связанных с тем, что столкнулись на улице с похоронной процессией. При этом их всегда гнетёт тайный страх быть застигнутым смертью врасплох. Некий неопределённый ужас удерживает их от того, чтобы подступиться к этому непреложному факту с серьёзными размышлениями.

Вряд ли найдётся другой случай, когда от мысли о событии, столь же неизбежном, как смерть, пытались бы так упорно отрешиться. В земной жизни, однако же, не бывает другого столь же значительного момента, за исключением рождения. Бросается в глаза, что человек не очень-то хочет заниматься именно началом и концом своего земного бытия, стремясь в то же время придать глубокое значение всем прочим событиям, в том числе и самым несущественным мелочам. В своих исследованиях и раздумьях он отводит более значительное место всяческим промежуточным событиям, нежели тому, что пролило бы свет на всё прочее – началу и концу своего земного пути. А ведь смерть и рождение так тесно связаны именно потому, что одно является следствием другого.

Однако же, как несерьёзно относятся люди уже к зачатию! Лишь в самых редких случаях оно сопровождается обстоятельствами, не унижающими человеческого достоинства. Именно в этот момент люди так охотно уподобляются животным, будучи, однако же, не в состоянии состязаться с ними в безобидности. В результате люди оказываются ниже животных, ибо животные ведут себя соответственно уровню, занимаемому ими в Творении. Человек, однако же, либо не в состоянии, либо не хочет занять подобающий ему уровень. Опускаясь ниже, чем следовало бы, он ещё и удивляется, что всё человечество постепенно погрязает всё глубже в самых различных отношениях. Начнём со свадебных обрядов. Все они без исключения исходят из того, что брачный союз есть всего лишь чисто земное "мероприятие". При этом во многих случаях доходит даже до того, что предрасположенные к серьёзности индивидуумы предпочли бы с отвращением отвернуться от недвусмысленных подробностей, намекающих лишь на земные сношения. Во многих случаях свадебные празднества в низших, также как и в высших кругах, вырождаются в самое настоящее спаривание. Все сознающие свою высокую ответственность родители должны были бы строжайше запретить детям присутствовать при подобных безобразиях. Юношам и девушкам непременно придётся столкнуться с подобными обычаями и намёками. Тех из них, кто не ощутит в себе при этом прилива отвращения и не пренебрежёт по этой причине подобного рода празднествами, испытывая чувство ответственности за свои собственные деяния и упущения, так и так надлежит причислить к тому же самому низменному уровню. А стало быть, о них вообще не стоит больше говорить. Одним словом, и в этом отношении дело обстоит так, как если бы людей окутал ядовитый дурман, и они пытаются закрыть глаза на то, о чём им не хочется думать.

Уж если земная жизнь строится на таком легкомысленном основании, как это ужё вошло в обычай и в привычку, то можно понять, что люди тщатся закрыть глаза и на смерть, судорожно пытаясь не думать о ней. Это отталкивание от любых серьёзных мыслей связано у человека с его собственным низменным положением в момент зачатия. Источником неопределённого страха, сопутствующего человеку, как тень, сквозь всю земную жизнь, по большей части является полное сознание того, насколько неправедны легкомысленные деяния, унижающие людей. Если же людям совсем никак не удается успокоить себя, то в конце концов они судорожно и неестественно цепляются за одно из двух. Это либо самообман, состоящий в том, что со смертью всему конец – законченное выражение сознания собственной неполноценности и трусости перед грядущей ответственностью, либо надежда на то, что и они сами ненамного хуже, чем все прочие люди.

Однако же, все эти плоды воображения не меняют ни зёрнышка в том факте, что земная смерть медленно, но верно подступает к ним. Она приближается с каждым днём, с каждым часом!

Зачастую бывает просто жалко смотреть на то, как в последние часы большинство всех тех, кто упорно пытался отговориться от ответственности в Загробной Жизни, начинает задавать вопросы, проникнутые великим страхом. Это доказывает, что они внезапно разочаровываются в своих же собственных убеждениях, что, впрочем, не приносит им сколько-нибудь существенной пользы. Дело в том, что трусость и только трусость внезапно являет их взорам незадолго до Великого Переселения из земной жизни возможность Загробной Жизни, а стало быть, и ответственность. Однако же, страх, ужас и трусость – столь же плохие помощники по части ослабления или Искупления непременного взаимодействия всех деяний, как и упрямство. На этой основе немыслимо ни осознание, ни познание. Страх приводит к тому, что столь многократно испытанная в земной жизни рассудочная сообразительность играет с умирающими людьми в последний час ещё одну злую шутку. С присущей ей предусмотрительностью она старается всё-таки успеть сделать человека рассудочно-благочестивым в тот момент, когда отделение неумирающего тонко-вещественного человека от грубо-вещественного тела зашло уже так далеко, что при этом отделении интенсивность ощущений сравнялась с силой рассудка, которому они были насильственно подчинены до тех пор.

Тем самым эти люди ничего не выигрывают! Они пожнут именно то, что посеяли в земной жизни своими помышлениями и деяниями. Не произошло ни малейшего улучшения, более того – ничего не изменилось! Не знающие отклонений Законы взаимодействия неотвратимо затянут их внутрь своего Часового Механизма. В Тонко-вещественном мире им придётся пережить всё то, в чём они согрешили, то есть все помышления и деяния, свершённые ими по ложному убеждению. У них есть все основания страшиться расставания с земным, грубо-вещественным телом, которое предоставлялось им на некоторое время, в течение которого игравшего роль крепостной стены, защищавшей их от многих тонко-вещественных процессов. Им надлежало пользоваться этой стеной как щитом, под прикрытием которого они могли бы, ни о чём не беспокоясь, не только изменить к лучшему, но и полностью искупить многое из того, что должно было бы нанести им тяжкий удар при отсутствии этой защиты.

Приходится двукратно, десятикратно пожалеть о тех, кто потратил предоставленную в их распоряжение отсрочку – земное бытие – на легкомысленный самообман, пребывая как бы в бредовом тумане. Иначе говоря, страх и ужас, испытываемые многими из людей, вполне обоснованы.

Совсем иначе обстоит дело с теми, кто не расточил понапрасну своё земное бытие, кто вовремя, хоть и в поздний час, вступил на Путь Духовного Восхождения, и притом не из страха и ужаса. Переселяясь в Тонко-вещественный мир, они берут с собой стремление к серьёзному Поиску, служащее им там Жезлом и Опорой. Им не надо ни страшиться, ни ужасаться при переходе из Грубо-вещественного в Тонко-вещественный мир, неизбежно предстоящему каждому из нас, ибо грубо-вещественное тело преходяще, а посему прейдёт и в этот раз. В час расставания им не о чем печалиться, так как это непременно означает для них продвижение вперёд, невзирая на то, что́ именно им предстоит пережить в тонко-вещественной жизни. Добро осчастливит их, с тяготами же они справятся удивительно легко, ибо воление Добра поможет им в этом с такой силой, о какой они и не подозревали.

Процесс смерти – это не что иное, как рождение в Тонко-вещественном мире, подобное рождению в грубо-вещественном мире. В течение некоторого времени после отделения тонко-вещественное тело связано с грубо-вещественным как бы пуповиной. Она тем тоньше, чем более высокого уровня развития в тонко-вещественном плане достигла ещё в земном бытии душа того, кто вступает в Тонко-вещественный мир, который является переходным к Царству его Бога. Напротив, предположим, что он накрепко приковал себя к Земле, то есть к грубо-вещественному, своим же собственным волением, не желая знать о Загробной Жизни в Тонко-вещественном мире. В таком случае то же самое воление сделает прочной и пуповину, привязывающую его к грубо-вещественному телу. Тем самым огрубеет и тонко-вещественное тело, в котором он нуждается как одеянии Духа в Тонко-вещественном мире. Однако же, чем плотнее его тонко-вещественное тело, тем тяжелее оно согласно Общим Законам, а стало быть, и тем мрачнее оно будет выглядеть. Так как оно окажется весьма подобным и близко родственным всему грубо-вещественному, то ему будет очень тяжело расставаться с грубо-вещественным телом. Бывает и так, что устроенному подобным образом тонко-вещественному телу приходится даже ощущать последние приступы грубо-вещественной телесной боли, а равно и весь процесс распада при тлении. Оно испытывает некие ощущения и при кремации. После того, как пуповина эта в конце концов порвётся, оно опустится в Тонко-вещественном мире до того уровня, где его окружение будет столь же тяжёлым и плотным, как и оно само. Именно в силу этого ему предстоит столкнуться там с одними лишь единомышленниками. Обстоятельства при этом сложатся гораздо хуже, нежели под прикрытием грубо-вещественного тела на Земле, и это легко объяснимо, ибо в Тонко-вещественном мире все ощущения проявляют себя полностью, не зная преград.

По-другому обстоит дело с людьми, приступившими к Восхождению ко Всему Возвышенному ещё в земном бытии. Расставание дается им куда легче, так как они несут в себе живую убеждённость в том, что это всего лишь переход в Тонко-вещественный мир. Ни их тонко-вещественное тело, ни пуповина не страдают излишней плотностью. По роду своему они чужды грубо-вещественному телу, так что отделение от него происходит с поразительной быстротой. Благодаря этому в течение всей так называемой агонии, то есть последних сокращений мускулов грубо-вещественного тела, тонко-вещественное тело давным-давно пребывает вне его. Да и вообще непонятно, можно ли говорить об агонии у таких людей, если только их умирание происходит естественным образом. Благодаря рыхлому, неплотному состоянию соединительной нити обретающийся поблизости тонко-вещественный человек не ощущает ни малейшей боли. Дело в том, что легчайшая соединительная нить настолько лишена плотности, что не может служить болепроводом от грубо-вещественного к тонко-вещественному. Вследствие того, что нить эта очень тонка, пуповина лопается чрезвычайно быстро. Обретя полную свободу в весьма короткий срок, тонко-вещественное тело тут же воспаряет Ввысь, в область того же легчайшего и тончайшего рода, что и оно само. И в этом случае оно встретит там лишь себе подобных и обретёт Мир и Счастье в Возвышенном Ощущении Добра. Вполне естественно, что подобное лёгкое и неплотное тонко-вещественное тело окажется и светлее, и просветленнее. В конце концов оно станет таким прозрачным, что Сияние Покоящегося в нём Чисто-Духовного забрезжит сквозь него, а затем оно целиком обратится в Лучезарное Сияние и вступит в Сферу Чисто-Духовно-сущностного.

Необходимо, однако же, предостеречь собравшихся у постели умирающего людей от излишне бурных проявлений горя. В противном случае тонко-вещественный человек, как раз расстающийся или, быть может, уже расставшийся с телом, может оказаться вовлечённым в эту боль, то есть услышать или ощутить её проявления. Пробуждающееся в нём при этом сострадание или желание сказать хотя бы несколько слов утешения вновь прочнее привязывают его к грубой вещественности, так как у него появляется потребность проявить себя понятным исполненным боли и скорби земным людям образом. Свершить такое доступное земному пониманию деяние тонко-вещественный человек в состоянии, лишь прибегнув к помощи мозга. Стремление к этому, однако же, влечёт за собой тесную связь с грубо-вещественным телом, обуславливает её. Из этого следует, во-первых, что отделяющееся как раз в этот момент тонко-вещественное тело вновь теснее соединяется с грубо-вещественным телом; во-вторых, что и тонко-вещественный человек, уже отделившийся от грубой вещественности и пребывающий вне её, будет ещё раз вовлечён в грубо-вещественное тело. Конечный результат всего этого – он вновь ощутит всю ту боль, от которой уже был избавлен. Повторное расставание окажется куда тяжелее и может занять несколько дней. А это и есть так называемая затянувшаяся агония, по-настоящему болезненная и тяжкая для желающего расстаться с земным телом. Виноваты в этом те, кто прервал процесс его естественного развития своей эгоистической скорбью. Эта приостановка естественного хода событий привела к новому, насильственному закрепощению, даже если дело свелось лишь к слабой попытке напрячь силы, дабы добиться понимания. Тому, кто ещё абсолютно неопытен в данной области, не так-то легко вновь освободиться от этих противоестественных уз. Помочь ему в этом нельзя, так он сам пожелал связать себя вновь. В подобном закрепощении нет ничего невозможного до тех пор, пока грубо-вещественное тело ещё не совсем остыло, а соединительная нить ещё не порвалась, на что зачастую уходит не одна неделя. Итак, родные и близкие проявляют по отношению к переселяющемуся нетактичность и грубость, причиняя ему излишние муки. А посему в комнате умирающего непременно должен царить полный покой, серьёзное достоинство, соответствующее значительности момента! Лиц, которые не в состоянии владеть собой, надлежит удалить оттуда силой, даже если это ближайшие родственники умирающего.